Сейчас трудно представить себе степь, которая, по выражению писателя Доможакова, гнулась под грохочущим живым обвалом. Несметные табуны остались в прошлом. И конокрады из разных земель, лихо гонявшие косяки друг от друга, тоже подзабыты. Во всяком случае с ними, скорее фольклорными персонажами, сложно ассоциировать современных “специалистов” по кражам скота. Которым ничего не стоит, например, пристрелить одиноко пасущуюся лошадь и волоком, с помощью крючьев, тащить ее за машиной. В укромное место, на разделку. Ими правит голый расчет. Расчет на быструю наживу. Пресечением такого рода преступлений призвана заниматься милиция. В лице совершенно конкретных участковых, оперуполномоченных и следователей районных отделов внутренних дел. В масштабах же республики этот участок милицейского дела ведет начальник отдела управления уголовного розыска МВД Хакасии Виктор МОСМАН.
— За восемь месяцев этого года в республике зарегистрирована 251 кража скота, — говорит Виктор Александрович. — На 160 меньше, чем год назад. Снижение количества этих преступлений, думаю, связано с проведением ряда оперативных и профилактических мероприятий.
Так, на исходе прошлого года нами была пресечена деятельность организованной преступной группы, занимавшейся хищениями скота. Азербайджано-цыганская группа в составе четырех человек (все — жители Черногорска) ближе к вечеру выезжала в тот или иной район, приглядывала в поле бесхозную скотину, закалывала — и в Абакан. Сдавали мясо в колбасные цеха. Одну-две ворованные туши не проблема было легализовать. Платили за них, конечно, меньше. Но преступникам полученных денег было достаточно для того, чтобы спускать их …в игровых автоматах. Проигрывались вчистую. Им даже приходилось закладывать сотовые телефоны, лишь бы было на что заправить машину и отправиться на новое дело. Всего, по их признанию, было 63 кражи. Однако в суде рассматривались 43 эпизода — те, что удалось доказать. За “охоту” в степях Хакасии члены ОПГ приговорены к срокам лишения свободы от 12 до 15 лет. Они отбывают наказание, но впереди у них еще один судебный процесс. Ведь черногорцы “наследили” и на территории юга Красноярского края.
— ОПГ, специализирующиеся на кражах скота, — редкость?
— В этом году нами раскрыто 48 краж. В основном разрозненные, единичные, случаи. Хотя и группы лиц, которым инкриминировались по два — три эпизода, задерживали. Но по своей дерзости они, конечно, уступают черногорской ОПГ. Так что, если судить по выявленным и раскрытым кражам скота, ОПГ в этой сфере действительно редкость.
— Все уже привыкли, что этот вид преступлений трудно поддается раскрытию.
— Некоторое улучшение в этом направлении работы все-таки есть. Оно заметно там, где участковые работают во взаимодействии с населением. Ведь кто-нибудь да запомнит, что за машины проходили через деревню. Это же не иголки в стогу сена! Кто-нибудь из грибников-ягодников обратит внимание на незнакомцев или подскажет номер заезжего автомобиля. Главное, чтобы сам хозяин пропавшего скота сразу обратился к участковому, и они сообща начали поиск. Именно так недавно в Боградском районе была раскрыта кража двух лошадей. Ну и мы помогли в поимке подозреваемых.
А нередко ведь совсем иначе бывает. Как, например, в Летнике. Местный житель заявил о пропаже телки лишь через… девять месяцев. Если даже она “не ушла” в забой и “укоренилась” в чужом стаде, кто же узнает выросшую коровушку? Тем более неклейменную? Или взять другой, усть-абаканский, случай.
В конце мая потерялись 128 овец. Чабан загулял. И никто не вспомнил о том, что отара, атакованная гнусом, может идти и идти в бесконечную даль в одном направлении. Пока люди спохватились, прошло время, достаточное для “экспроприации”.
Доходит до курьезов. В Койбалах выгнали в поле стельную корову. За ней не приглядывали. Прошел день, хозяева погнали корову домой. Видели, что она отелилась, но все равно гнали. Загнали в хлев. Та — в рев. А люди в милицию: мол, украли теленка. Пришлось дилетантам объяснять: “Выпустите корову, она вас приведет к теленку. Это же инстинкт животного — прятать детеныша, а самой быть рядом с ним”. К счастью, нашли в траве теленка живехоньким.
Или вот тоже в Алтайском районе был случай. Пропала телка, которую хозяин даже не пытался искать. Участковый нашел падшее от отравления животное, сфотографировал — и к хозяину: “Твоя телка?” — “Нет”. А ведь в селе ни у кого больше не было пропаж, и все соседи говорили: “Его скотинка!” А мужик уперся: “Ищите дальше”. Вот и остается заявленный факт нераскрытым.
— Где чаще всего совершаются кражи?
— На пастбищах и выпасах. Нередко уводят и из загонов. Конечно же, меньше будет воровства, если сами владельцы скота, предприниматели, представители местной власти позаботятся об охране скота.
— Скажите, а в Туву сейчас много уходит скота?
— По нашей информации, из Бейского и Таштыпского районов угнали туда лошадей.
Не секрет, что в Туве два-три года назад из-за сибирской язвы погибло много скота. И там сейчас много внимания уделяют племенной работе. В Хакасии покупают породистых лошадей. Все чин чином, как положено. Но, как видите, есть отдельные элементы, которые стараются нелегальным путем действовать.
— Насколько знаю, Виктор Александрович, всегда проблемой было выявить слабое звено в цепочке от забоя до реализации мяса сомнительного происхождения.
— Ситуация меняется.
Вы должны помнить, как в одном детском учреждении у нас было обнаружено мясо с признаками сибирской язвы. Скупщики, промышлявшие у соседей в крае, забили привитых животных, чего в инкубационный период категорически нельзя было делать. А ветврач в Хакасии не глядя заклеймил мясо.
Так вот после этих событий милиция наладила контакты с управлениями государственной ветеринарной инспекции и государственного ветеринарного надзора. Мы регулярно проводим рейды как с одной службой, так и с другой. День или ночь — без разницы. Главное, что результаты есть. Теперь с юга Красноярского края везут мясо в Хакасию — даже не для продажи — уже со всеми документами. Но мы все равно просим участкового из того села, откуда везут мясо, проверить место забоя, а сельсовет — подтвердить факт выдачи справки. Если мясо вдруг оказывается неклейменным или его качество, на взгляд ветврачей, вызывает сомнения, оно отправляется на обследование в лабораторию. Были случаи, когда сомнения находили подтверждение и мясо (как правило, оно оказывалось “мертвого забоя”) направлялось на переработку на мясо-костную муку.
Необходимо поставить под жесткий контроль пункты приема мяса. Ведь нередко принятые туши просто сваливают в металлических гаражах, а там грязь, мухи. Так вот чтобы создать в пунктах приема надлежащие санитарные условия, необходимо взаимодействие с Управлением Роспотребнадзора по Хакасии. Но наше предложение там пока не нашло отклика. Жаль.
Как бы то ни было, но ужесточение контроля со стороны ветеринарных инспекции и надзора и милиции привело к тому, что сейчас нет сигналов о том, что ветврачи клеймят ворованное мясо.
А вот факты перекупки на рынках неклейменного мяса есть. Но о подробностях этого дела пока рано говорить.
Беседовала
Вера САМРИНА
