Почтальонша

Застоявшуюся ночную тишину сельской улицы взбаламутил громкий требовательный стук в окно дома начальника местного отделения связи. Таким вызывающим стуком пользуются либо представители нашей доблестной милиции, либо возбужденные соседи, сообщающие, что горит крыша дома, или же деревенские дураки с просьбой к хозяину вынести испить водички.

Все собаки улицы немедленно отреагировали на шум и ответили неотрепетированным хоровым лаем. Вслед за ними зашевелились в стайках свиньи, а вечные ночные любовники — коты любопытно-тревожно засветили изумрудами глаз из различных дыр и подворотен, на время оставив амурные дела.

Ночная улица была разбужена. Под желто-черным контрастом полной луны дома, палисадники, заборы и деревья выглядели мрачно и угловато, как в фильме ужасов перед появлением нечисти.

Наконец занавеска на окне дрогнула, и серое пятно лица Зои Шиферовой стало выделяться на фоне черного квадрата. Перед домом стоял мужчина, проявляя признаки нетерпения.

— Шиферова здесь живет?

Из-за стекла донеслось приглушенное: “Да. А что вам нужно в такой час?”

— Вы начальник отделения связи? Выходите… Не орать же мне на всю улицу, в чем дело. Я из милиции…

“А будить меня вместе со всей улицей можно?” — подумала Зоя и в свете луны рассмотрела блеск на погоне и огромном верхе фуражки. Она впервые видела такой кричащий дизайн на голове милиционера и снова с сарказмом подумала: “Чудо-то какое… будто тазик на голове носит”. Быстро накинув халат, Шиферова покинула пахнущую вчерашней выпечкой избу. Дети спали на сеновале. Муж был на рыбалке, и поэтому Зоя, вооружась поленом, осторожно подошла к калитке и, подозвав успокоившегося пса, спросила:

— Эй, вы здесь?

— Не эй, а капитан Совенко — участковый инспектор из Львовского.

— А чем докажете? — Зоя заглянула в щель калитки.

Неясный силуэт что-то достал из кармана.

— Вот мое удостоверение, — и через секунду возмутился:

— Это что за допрос?! У нее почту ограбили, а она окопалась за крепостными стенами и базаром бестолковым все уши мне залепила! Подожди, Шиферова, я тебя еще к ответственности привлеку за безответственность и халатность в деле по организации охраны почты. Ключи с собой?

— Нет.

— Давай быстро за ключами, и пойдем проведем шмон на почте.

— Какой шмон? И зачем ключи, если почту ограбили?

— Нет, ты меня выведешь из себя! Я тебя на 15 суток упрячу за чинимые препятствия по раскрытию преступления! Я болтаюсь среди ночи, как баклан желторотый, а она до слов докапывается. Шмон — это специфичное милицейское слово: обозначает ревизию. Если ты, тетерка, сейчас же не прекратишь токовище, я разбужу сторожа магазина, и мы с ним выломаем дверь, а завтра с тебя твое городское начальство спросит. Я же в стороне не останусь, распишу все твое настырство. С работы вылетишь и пойдешь коров за титьки дергать. Обнаглела, сельская интеллигентка!

Упоминание о потере работы сразу подействовало на Шиферову обвально, как удар кувалдой. “Административная ответственность — тьфу, — думала Зоя, — 15 суток — тоже ерунда, но взлом вверенной ей почты и потеря работы — это очень страшно и обидно. Куда в деревне пойдешь работать? Даже поголовье скота сокращается. На ферме доярок хоть вместо коров дои”.

— Ты что, уснула под дверью?

Голос участкового вывел ее из задумчивости. Она бросилась в дом одеваться и взять ключи. Подумав о ключах, Зоя вдруг поняла, что ее смутно беспокоит. “Почему капитан сначала сказал, что почта ограблена, а потом заявил, что будет ломать дверь? Не через дымоходную же трубу совершили ограбление?”

— Уважаемый… э-э-э, товарищ капитан. Выходит, дверь на почте целая… Тогда что же украли? Сирень из-под окна оборвали?

Голос капитана прозвучал злобно и напомнил ей рычание Рекса на чужих коров, пытающихся войти в ограду.

— Я ночью по пустякам не шарахаюсь и бестолочей вроде тебя из постели не выдергиваю. Уже одно мое присутствие здесь говорит о серьезности случившегося. Воры проникли через окно, как раз прикрытое кустом сирени.

— Но там же решетка!

— Эта решетка, прибитая снаружи на гнилые стены, может задержать только котов. Даже ваш старый пьяница дед Андрей ее одной рукой снимет. Пошевеливайся, Шиферова, в детектива поиграешь, когда придем на место преступления.

— Я мигом.

Упоминание участковым одного из колоритнейших людей деревни сняло у нее все сомнения. Улица за время ее переодевания почти успокоилась: отдельные собаки еще побрехивали да в доме напротив с любопытством шпиона, приоткрыв калитку и выставив в щель один глаз, пялилась бдительная бабка Мирониха.

По дороге к отделению связи строгий, но словоохотливый капитан Совенко жаловался на свою собачью службу и происшествия этой ночи. Из рассказа участкового Зоя узнала, что в соседней деревне — Львовском, в районе 23 часов тоже ограблена почта. Там злоумышленников заметили несколько сельчан. Это их спугнуло, и они с небольшой добычей умчались на мотоцикле “Урал” в сторону Восторженного. Он, капитан Совенко, вызвал подмогу из города.

На ночь глядя да за сорок верст приехало всего полтора мента. Один — молодой, щуплый и колючий, как свежевылезший осот, второй — начальник оперчасти со сломанной рукой. По причине большой загруженности подчиненных он самоотозвался с больничного отдыха и поехал расследовать вопиющий сельский случай ограбления, решив попробовать себя в роли Анискина. Его фамилия оказалась под стать — Анисимов — и, видимо, сподвигла его на деревенские подвиги. Милиционеры по горячим следам ринулись на выявление и захват преступников, предполагая, что они — жители Восторженного.

Первым делом заехали в местное отделение связи и… ахнули. Взлом окна налицо. Преступники оказались гастролерами. По оперативным соображениям Совенко приказали остаться в Восторженном и заняться здешним преступлением, а “полтора мента” понеслись к деревне Придорожная и далее — к Знаменитовке, чтобы остановить турне залетных воров.

Зоя похвалила оперативность и самоотверженность участкового и, чтобы смягчить его возбужденно-раздраженное настроение, решила пошутить:

— У вас, товарищ капитан, фуражка видная, мне бы такую.

— Что, нравится? — Тон бравого участкового переменился. — Вчера одел… — капитан закашлялся и, понемногу подавив першистость в горле, продолжил:

— Все в ментовской бейсболке ходил, а эту берег. Но из-за разгула преступности пришлось одеть: такую фуражку всякая муть издалека видит и шухерится, как только просечет, что легавый катит. — Он заинтересованно взглянул на Зою. — А зачем тебе такое кепи? Мужа пьяного пугать?

— Уж больно хороша под гнездо для паруньи. Я через недельку садить буду, и эта…

— Ты врубаешься, что болтаешь, курица? — осадил фантазии Зои участковый. — Мне еще лет пять в этом картузе ходить капусту рубить…

— Нельзя так нельзя… Вы как-то странно говорите. У нас механизатор в селе за продажу гусениц трактора на металлолом отсидел год и, вернувшись, до сих пор вворачивает в свою речь непонятные слова, вроде ваших.

— А-а-а… — капитан беспечно махнул рукой, — от урок нахватался. Пообщайся с мое с этими бандюганами.

Почта была на другой улице, погруженная в тишину двух часов ночи. Над крыльцом тускло горел свет. Зоя открыла замок.

— Все, Шиферова, в сторону, а то следы затопчешь.

Капитан вошел в помещение и огляделся. Зоя безропотно стояла у порога и через открытую дверь наблюдала за оперативными действиями участкового. Отсюда она и увидела выбитое окно, выглядевшее непривычно без решетки. Зоина надежда на пробуждение от дурного сна канула камнем в воду, и она, быстро налившись отчаянием и безысходностью, запричитала:

— Кто же это?.. Что же будет-то?.. Боже мо-ой…

Тем временем участковый прошелся по отделению связи, ни к чему не прикасаясь. Зашел за стойку и обнаружил в углу сейф. Присел на минуту перед ним. Затем встал и поманил Зою пальцем:

— Иди сюда, Шиферова, и осмотри сейф.

Зоя, не наклоняясь, воскликнула:

— Батюшки! Вот этих царапин не было! Мы с Верой его неделю назад красили. — Зоя непонимающе смотрела на самодельно сваренный железный ящик. Потом встрепенулась и вскинула испуганные глаза на капитана. — Там же деньги лежат…

— Похоже, уже не лежат. Много было?

— Да, — выдавила Зоя упавшим голосом, — пять тысяч сто семь рублей. Остатки от вчерашней пенсии. Сегодня Вера должна была их доразнести…

Участковый, не проявляя сочувствия, деловито распорядился:

— Открывай, осмотрим замок с внутренней стороны.

Зоя нашла ключ на связке, присела, открыла и… облегченный выдох пошевелил купюры на полке. Глазами человека, выигравшего в лотерею машину, она обняла участкового, приглашая разделить ее радость. Но капитан был воплощением воли и твердости духа. Решительным голосом он произнес:

— Срочно за понятыми, а я сяду составлять протокол.

— Какими понятыми? — Зоя удивленно хлопала глазами, напоминая счастливого ребенка, которому показали шоколадку, но в руки пока не дают, предлагая сначала их помыть.

Видя ее реакцию, капитан неожиданно поинтересовался:

— Тебя как звать, Шиферова?

— Зоя, — еще больше недоумевая, негромко ответила она.

— Так вот, Зоя. Приведи двух человек из ближайших домов. Будут свидетелями при пересчете денег и описи имущества. Я закрываю этот почтамт до получения от тебя, Шиферова, плана организации охраны и установки сигнализации.

— Но-о-о… а-а-а… пенсионеры… газеты… и-и-и…

— Ты еще здесь?! Быстро двигай за свидетелями! — Зоя стояла. — Ну-у-у! — Кулак капитана грохнулся на стойку с раскатом грома.

Зоя, хотя и видела полет ручищи к стойке, вздрогнула от шума, надула губки и выскочила в дверь.

Прошло чуть больше пяти минут, когда у крыльца почты появилась Зоя и двое заспанных супругов Карповых.

— Идите первыми. Не хочу видеть его рожу. Он злой, как агроном с похмелья. Пересчитайте деньги. Если понадоблюсь, крикните.

Карповы робко поднялись по ступенькам и со словами “можно войти?” переступили порог.

Зоя сколько ни прислушивалась, ничего уловить не могла. Прошла, кажется, вечность. Наконец выглянула Карпова и растерянно сказала:

— Здесь никого нет. А тебе на стойке лежит письмо.

Зоя вихрем влетела на почту. Сейф пустой черной пастью зевал во весь рот. Конверт с надписью “Шиферовой” лежал на самом видном месте. Зоя нетерпеливо вскрыла его и прочла: “Спасибо, Зоя-зая, за помощь. Мне не под силу утащить такой большой железный ящик. Желаю успехов в труде. Киря”.

* * *

Уже три дня Зоя кружилась в водовороте страстей. Неприятности сыпались со всех сторон. Вечерним автобусом она с Верой возвращалась из города, где вышестоящее начальство дало понять, что от выводов следствия зависят и их оргвыводы.

Автобус сделал остановку в центре села Знаменитовка. Вдруг Зоя увидела у пивной палатки участкового Совенко, но уже без формы и усов и в меру пьяного.

Вспыхнувшее желание поймать и наказать негодяя было сильным. В Знаменитовке, как и в Восторженном, милиции нет. Можно, конечно, не долго думая просто заорать и указать на него пальцем. Мужики скрутят — и все. Но нет. Он же не дал ей на улице по голове и не забрал силой ключи от почты.

Решение созрело быстро. В нем присутствовала и женская хитрость, и снисходительность, и торжество справедливости. “Празднуешь удачно провернутое дело? Хорошо, празднуй… Я тебе для полного удовольствия еще и бабу подсуну”.

Быстро переговорили с Верой. Тут же, за автобусом, Зоя сотворила коллеге призывно-яркий макияж, указывающий на неразборчивые связи и любовь к дармовой выпивке. Вера оглядела себя в зеркальце — осталась довольной и пошла в атаку.

Через два часа, когда “клиент” созрел и не вязал лыка, почтальонши наняли машину и увезли уснувшего Кирю в городскую милицию.

Утром следователь с интересом рассматривал похмельно-помятую харю Совенко, недоумевающего, как он очутился в гостинице столь низкого пошиба, в переполненном номере, и за что ему такая честь?

Следователь протянул конверт. Совенко сразу подумал о Зое. Нехорошее предчувствие заворочалось в груди.

“Вчера снова тебе помогла. Тебе так нравится форма милиции, Киря, что теперь ты будешь ее видеть каждый день и очень долго. Желаю приятного отдыха на каНАРАХ. Зоя-зая”.

Совенко тяжело вздохнул и подумал: “Хорошая баба… Хоть напоила перед посадкой… И чего я ей фуражку через ворота не перекинул? Ведь мимо шел… Глядишь, пригодилась бы для гнезда…”

Юрий КЛЕПОВ